Известный в Шымкенте тележурналист и мама четверых детей Елена Бояршинова родилась в Сибири, но еще в детстве переехала с родителями на родину мамы в Чимкент. Прошла тренинги в русской школе Би-Би-Си у самого Марка Григоряна. В 40 лет ее признали журналистом года ЮКО за большой авторский проект.
Она писала на социальные темы, считает, что каких-то глобальных материалов не было. Но за серию публикаций о бездомных, у брошенных на произвол судьбы людей нашлись родственники. Тогда один из местных редакторов назвал ее «Иисусом Христом местного разлива».
В 43 года поняла, что пришло время исполнить детскую мечту о путешествиях. Уволилась с престижного места, начала открывать мир, а главное – научилась любить и ценить себя. И даже купила себе красные туфли. В день, когда Елена решится их надеть, будет себя считать по-настоящему свободным человеком
В дошкольном детстве я, наверно, ни о чем не мечтала.
Жила на два города: летом витаминизировалась у бабушки в Чимкенте, а потом уезжала к родителям в Красноярский край: маму после института отправили работать в СибНИИЦемент, а там она встретила отца. Папа – сибиряк, кержак, как мама говорила. Была одна страна, и сейчас, когда меня называют «уроженкой России», почему-то всегда коробит.
Мама – инженер-проектировщик, папа – горный инженер. А бабушка, которая посвящала мне все летние месяцы – педагог. В свое время очень известная личность в нашем городе: учитель, директор школы, в гороно работала, во время Великой Отечественной была секретарем Арысского райкома партии – собирала беспризорных детей по всему району, школы открывала. Бабушка Александра Георгиевна – одна из первых выпускниц Чимкентского учительского института.
Я – поздний ребенок, мама родила меня в 32 года, папе было 37. Выросла одна – старший брат умер за 10 лет до моего рождения, у младшей сестренки была серьезная патология. Окончательно мы перебрались из Сибири в Чимкент в середине восьмидесятых. Бабушка позвала.
Родители меня не баловали и не давили любовью, удивительно, но они давали мне много свободы. В детстве папа сажал меня на самолет в Новосибирске, а бабушка встречала в Ташкенте. Перелеты в одиночестве были обычным делом. В седьмом классе я упросила родителей отправить меня к другой бабушке в Питер – поездом до Москвы, потом до Питера на электричке, а потом еще в Тосненский район на бабушкину дачу автобусом. За две недели перед восьмым классом отправилась к родственникам в Силамяэ – смотреть Финский залив. Сама, поездами. А после восьмого класса заявила, что поеду учиться в Подмосковье.
Папа спокойно отвечает: «Заработай на билет и поезжай, если это твое решение». Устроилась в детский сад помощником няни – мне 14 лет было, отработала лето и уехала в училище. Хотя учительница по русскому и литературе умоляла моих родителей не отпускать меня, чтобы школу не бросала. Она была первая, кто сказал: «Вашей Лене – прямой путь в журналистику! Или писателем будет!». Но папа с мамой приняли мой выбор. Через много лет мы Фаину Петровну добрым словом поминали…
Потом в институт поступила. И начались девяностые… Я бросила учебу, с четвертого курса Калининского госуниверситета ушла. Замуж вышла, дочери родились в 1991-м и 1993-м. Хотела восстановиться в вузе, супруг не разрешил. Это самое обидное для меня – когда могла, но не сделала. Пошла на поводу. Сначала у толпы таких же, как, я неучей, потом – у мужа и его родни. Но в то время нужно было просто выживать. Третий родился уже в отсутствие мужа, в 1996 году. Может, и не рискнула бы, но папа сказал: «А когда это тебя трудности останавливали?». Реальные трудности начались позже. Сейчас вспоминаю – как мы вообще продержались? Ни света, ни газа, ни отопления, дети – мал, мала, меньше. Зарплат, пенсий нет. Пошла работать дворником – там каждый день платили. По ночам рефераты писала, курсовые. Случайно попросили помочь, а потом сарафанное радио принесло заказы. Небольшие деньги, но все же.
В газету я пришла уже взрослой, в 2002 году. Мне 30 лет и трое детей. Предложили работу секретарем редакции. Зарплата позорная, но стабильная.
Писать в газету захотелось сразу же. Но боялась себя предложить. Ездила в типографию ночами, тираж печатала, развозила по точкам, деньги собирала. Это сейчас наш «Рабат» – самая крутая газета в регионе, а тогда никто ее брать не хотел. Уговаривала, убеждала людей купить, подписаться.
Так бы и осталась в отделе подписки и реализации, если бы не смена главного редактора. И я решилась. Принесла материал про историю храма в Георгиевке, селе недалеко от Шымкента. Главред спросила: у кого я статью «тиснула»? Но материал вышел. И мне стали давать задания – проверяли. Но тираж печатать и развозить никто не отменял. А люди рассказывали свои истории. Проблемами делились. Я о них писала. Так появилась в моей жизни тема социалки.
Беда у каждого человека своя. И всем надо помочь, разобраться. Чиновников от меня уже тошнило – каждый день я обращалась за помощью. Моральной, юридической, материальной. В работу «закопалась», но спасибо моему самому крепкому тылу – родителям. Мама с папой взяли на себя все заботы о детях.
Говорят, что журналисты – циники. Это неправда. Нет циников. Показное равнодушие – броня. Все равно каждую проблему пропускаешь через себя. Журналистика научила видеть мелочи и отучила быть категоричной. Хотя и добавила жесткости. Потихоньку начала понимать, кому действительно требуется помощь, а кто пришел клянчить, потому что есть и такое кредо – ныть и просить. И эта профессия научила меня слушать.
К сорока годам я подошла с осознанием, что не хватает знаний. Катастрофически. К тому времени наша газета уже вошла в региональный холдинг «Отырар» и добавилась работа на телевидении. Сюжеты снимала новостные, вела утреннюю программу. И начала учиться. Везде рассылала резюме. Училась по интернету, брала отпуск за свой счет и ездила на тренинги, вымаливала командировки. Так попала в русскую школу Би-Би-Си. Прошла курс, по его итогам участвовала в конкурсе среди журналистов Центральной Азии, заняла второе место. Моим куратором стал один из редакторов русской службы Би-Би-Си Марк Григорян. Дружим до сих пор. Недавно была у него в гостях – после 20 лет в Англии Марк Владимирович вернулся на родину и возглавил Государственное армянское радио.
У меня нет каких-то журналистских подвигов. Не было каких-то глобальных материалов, чтобы мир перевернулся после моей публикации. Помогла бабушке одной «стрясти» денег с соседей на ремонт общей крыши, ну дачникам дали воду, заставили признать ребенка и выбили алименты, помогли получить квартиру сироте, увеличили пенсию деду. В основном такие материалы, бытовые. Есть несколько материалов, которыми горжусь. «Сукины дети», например. Думала, уволят после такого заголовка. Потому что статья была про щенков, злых людей и равнодушных чиновников. Кто «сукины дети», предлагалось решить читателю.
Много писала и снимала про бездомных. Знакомилась с ними, пыталась понять. Не всегда получалась. Но, благодаря нескольким публикациям, у брошенных на произвол судьбы людей нашлись родственники. Меня один из наших редакторов называл «Иисусом Христом местного разлива». Вот такое признание. Также стала журналистом года ЮКО за большой авторский проект.
В сорок лет я родила дочку. К тому времени старшая замуж вышла, средняя была на выданье, сыну 14 лет исполнилось. Против брата или сестры не возражали. Так у нас в семье появилась Таис . В роддом меня отвезли прямо из студии – программу писала. Дочь родилась шестимесячной, 830 граммов. Реанимации, больницы – это все на автомате как-то прожилось.
Из декрета я вышла, едва Туське четыре месяца исполнилось, наняла няню на половину своей зарплаты.
«Накрыло» меня, наверно, когда не стало мамы. Папа ушел несколькими годами раньше – обширный инфаркт, а мама не смогла смириться. И тоже три инфаркта подряд. Вот тут я вдруг стала взрослой. Главой семьи. Мысли, конечно, в этот период были удивительные. Не оптимистичные совершенно. Я никогда не была в отпуске. Всю жизнь зарабатывала. Бежала куда-то, стремилась, преодолевала. Стирала, готовила, делала ремонт. Дом – садик – работа – дом – школа – дом. Мои коллеги ездили за границу, отдыхали, мои путешествия остались в воспоминаниях о счастливом детстве.
Поверите? У меня в 43 года не было выходного платья! Ни одного! И туфель на шпильке. Так, барахло – лишь бы было удобно. Было четкое понимание, что теперь жизнь пошла на убыль. Хотя на работе вроде все неплохо. Мы сайт запустили, и я стала редактором. Но выше головы не прыгнешь. Я смирилась и к своему стулу в кабинете буквально приросла. Когда меняли мебель в редакции, я свой стул с боем отстояла!
Появилось много привычек. Плохих. Я вдруг полюбила жаловаться на жизнь. Несправедливость мира по отношению ко мне зашкаливала. И подруги рядом такие же – многодетные мамашки, с сумасшедшей судьбой – по ним триллеры снимать. Жизнь навзрыд. Самокопание стало лучшим развлечением. «Доковыряла» себя до того, что поправилась на 20 килограммов! В зеркало перестала смотреться. Пришла к шефу и попросила убрать меня из эфира – в экран не помещаюсь. И даже легче стало – теперь точно жизнь прошла. Сменить работу, выдохнуть? Ни за что! Это сейчас смешно даже. А еще чуть больше года назад я именно так и думала. Хотя звали в новый проект. Работа мечты. Приглашали настойчиво. Знакомиться с новым коллективом пошла, если честно, только потому, что не смогла сказать нет. Взяла отпуск. Была уверенность, что не справлюсь. И через два дня уехала в свою первую командировку! В Челябинск. Смотрела достопримечательности, просто бесцельно гуляла, фотографировала. Размышляла. Миллионов не заработала. Машины нет. Счета в банке нет. Мужа нет. Детей нарожала. В карьере ступор. Вот она, первая половина жизни, когда ты очень зависим, постоянно оглядываешься на окружающих, хочешь, чтобы тобой гордились. А может, пора сойти с проторенного пути?
Весь мир на ладони
Вернулась из поездки и уволилась. Директор нашего холдинга Валентина Куприяновна Куликова мне тогда сказала: «Давай-ка, расправляй свои крылья!». И меня отпустило.
Отправилась в Ереван. После Армении полетела в Томск и оттуда – в Казань. На очереди – Грузия. Это и поездки по историческим местам, открытие новых туристических маршрутов, поиски изюминки в каждом городе. Невероятные гастрономические трипы. Полет за полетом. Первое время было ощущение, что все это происходит не со мной. Сказочный Пхукет… Понимание, что у меня мир на ладони, пришло после Африки.
Совершенно спонтанно взяла путевку, подхватила ребенка и улетела в Тунис. Это я-то, которая всегда экономила, которая может приготовить 32 котлеты из 500 граммов фарша?
Я не бросила профессию. Просто теперь я помогаю людям познакомиться с миром – пишу о своих путешествиях для бортовых журналов авиакомпании SCAT. Мои дети выросли, я могу доверить им младшую. И мне больше не нужно заботиться о том, как их прокормить. Мне не нужно экономить и считать. У меня есть собака – Рич появился в моей жизни как символ моей взрослости. И я купила себе вечернее платье. А потом, тихо хихикая, несколько помад невероятных цветов. И туфли! Совершенно вульгарные красные туфли на высоченном каблуке. Когда я их надену, пока не знаю. В этот день я вычеркну из списка своих сожалений еще один пунктик – несвободу.
В этом году мне исполнится 47 лет.
Ботагоз Сейдахметова
