– Сергей, ты же коренной алмаатинец?
– Да, я родился в Алма-Ате. Хорошо помню журчащие арыки и апорт на улице Гагарина. Мы срывали эти яблоки, когда на большой перемене в школе перелезали через забор. После школы я поступил в университет, потом армия. Работал сначала на Казахском радио, потом на КТК, «Хабаре», на российских телеканалах – «Первом» и НТВ.
Папа Михаил Ильич был сейсмологом, его корни из деревни, он сын ссыльного. Видимо, это он привил мне любовь к природе. Его отца расстреляли, и мать с детьми сослали в сибирскую глушь, и мой отец, как старший сын, кормил семью зайцами, тетеревами, рыбой. Поэтому мои многочисленные дяди и тети выжили.
Бабушка и внуки
Мама Нина Николаевна – дочь партработника. Мой дедушка возглавлял оргинструкторский отдел ЦК Компартии Казахстана. В 1960-70-е годы он руководил партийными кадрами в республике, а мама была преподавателем марксистско-ленинской философии в консерватории, СХИ и Нархозе.
– Чем ты занят сегодня?
– Я занимаюсь любимым делом. Я рыбак и охотник, и мне предложили делать программу «Talk to nature» (Поговори с природой) на Казах TV, «дочке» «Хабара». Программа выходит на пяти языках – русском, казахском, английском, кыргызском и узбекском, и транслируется в 130 странах. Пригласили меня в эту программу режиссер-оператор Булат Нусимбеков и продюсер Нургуль Тусупбекова, когда-то мы вместе работали на «Хабаре», а сейчас Булат с Нургуль делают программы на аутсорсинге: журналисты, продюсеры и операторы снимают офис, у них есть свое оборудование и они выдают готовый продукт на-гора.
Мы выезжаем небольшой группой на съемки, у нас с собой обязательно дрон и великолепная техника. Снимаем в самых заповедных уголках – Чарынский каньон в Алматинской области, озера Кольсай, Каинды, Большое Алматинское, в планах – посетить Маркаколь в Восточном Казахстане, Сайрам-Угамский национальный парк. Мы снимаем природу, животных. И это очень интересно!
По формату программы я много работаю в кадре, но я глубоко «в теме», люблю природу, знаю повадки птиц и животных, неплохо разбираюсь в растениях.
У меня есть небольшой питомник, я профессионально выращиваю деревья – наши эндемичные тянь-шаньские голубые ели, сосны, каштаны, липы, даже карагачи.
– Ты их продаешь?
– Да, увлечение землей, дачей переросло в добрый и теплый бизнес.
– Как пришла идея?
– Мне ее подсказали десять лет назад. Однажды под окнами нашего офиса проходила городская выставка ландшафтного дизайна: озеленители на крохотных участках 2 на 5 метров делали альпийские горки, газоны, кустарники. Я познакомился с одной женщиной, и она обмолвилась, что если есть земля, то можно выращивать деревья на продажу. А у меня – старая дача на краю поля. Она посмотрела участок и посоветовала посадить тысячу голубых елей.
Я и купил тысячу 5-сантиметровых саженцев, каждый обошелся в 2 доллара. Через год осталось 250 деревьев, сейчас те, что остались, выросли под 2 метра. За год ель вырастает всего на 10-12 сантиметров.
Бизнес потихоньку идет, я высадил и другие деревья. И мне это очень нравится. Я знаю, как их подкармливать, подрезать, когда деревья можно пересаживать, какие у них бывают заболевания. Была мечта о собственной роще грецких орехов: в детстве орехи были такие дорогие.
Только перед Новым годом мама давала 3 рубля, и я ехал на Зеленый базар за орехами, мама их использовала для начинки в торт. Сейчас у меня этих орехов видимо-невидимо. Два года назад мне выделили место в Парке Первого Президента и я вместе с близкими, детьми и друзьями посадил ореховую аллею из 60 деревьев. Каждую весну подсаживаю туда по пять саженцев. Ухаживает за аллеей администрация парка. Лет через десять белочки будут орешки с этих деревьев щелкать, и любой человек сможет в тени отдохнуть.
– У тебя всегда так было – ты легок на подъем, новые знания тут же применяешь на практике? Не было страха перед началом нового дела?
– Если дело по душе, то страха нет.
Я работал на ТВ в новостях, а это очень изматывающая работа. Технологически процесс так устроен, что рабочий день начинается в 9 утра и заканчивается, когда в эфир выходят итоговые новости в 21.00. Больше 20 лет я работал в таком режиме. Был и не новостной опыт: на «Хабаре» долгое время вел программу «Бармысың, бауырым?» (аналог российского «Жди меня»).
Недавно был на премьере фильма, ко мне подошел со словами благодарности человек, которому программа, оказывается, нашла дядю. В аулах до сих пор мне говорят про «Бармысың, бауырым?». На КТК я вел «Портрет недели». Когда ушел с канала, занялся тренерской работой. Обучаю компании, банки, силовые структуры взаимодействию со СМИ, как правильно давать интервью, держаться перед камерой. Учу их дружить с журналистами. Делюсь своим опытом, как работают медиа и как сделать сотрудничество с ними эффективным. Еще есть общественная нагрузка по линии Общественного Совета Алматы и Жилстройсбербанка. Я не потерялся и связей с профессией не рву.
– Как ты себя сохранил психологически?
– Журналисты очень толстокожие. Я, например, частенько освещал тему криминала. Когда говорили – автобус сгорел, редактор спрашивал: сколько трупов, какие? Сегодня в тюрьме, завтра – в изоляторе, послезавтра – в морге, в камере смертника… Я снимал каннибала Джумагалиева, больных в лепрозории. И со временем ты начинаешь спокойно относиться к трагедиям, глаз «замыливается», просто делаешь свою работу.
Когда я работал в «Бармысың, бауырым?», моя соведущая Кымбат Досжан говорила: «Нельзя все эти страшные истории пропускать через себя, иначе нас надолго не хватит», и мы с ней учились «закрываться», не пропускать это горе и негатив через себя.
– Сергей, ты был в «горячих точках»…
– Да, в Югославии, работал в Чечне, брал интервью у Джохара Дудаева. В Израиле работал в Секторе Газа, был на границе Индии и Пакистана в Джамму и Кашмире. Тогда каналы отправляли репортеров в горячие точки по всему миру, чтобы получить собственный взгляд на события.
Например, в 2005-м я снимал первую кыргызскую революцию. Наши источники говорили, что ситуация в стране неспокойная и мы поехали на мартовские праздники разведать обстановку. 22 марта начались беспорядки. Романтизма никакого нет, снимать в таких условиях, чтобы выдерживать требования канала по картинке, очень тяжело. Особенно когда началось мародерство. На главном проспекте Бишкека из дорогого огромного бутика выносили фирменную одежду Nike. Включили фару на камере, установили штатив, я пытался задавать вопросы с лейблом «Первого канала» на микрофоне. Успел задать только один: «Ребята, что делаете? – Мужик, или помоги, или отойди». Мародер – здоровый качок с охапкой шмоток – отодвинул меня плечом и ушел в темноту. В таком виде интервью и ушло на канал. Лучше ничего снять не получилось в ту ночь.
Позже мы уходили от погони на джипе, он был как красная тряпка для быка – дорогая машина раздражала грабителей. Снимали на Дордое, крупнейшем рынке Центральной Азии, торговцы которого забаррикадировались и мародеры не смогли туда проникнуть. После съемок мой оператор слег: от стресса задвигались камни в почках. Я привез его в Алматы и купил пистолет «Оса», потому что никаких гарантий безопасности в Кыргызстане тогда не было, а мне нужно было возвращаться. Слава богу, воспользоваться им не пришлось.
На рыбалке с коллегой Багдатом Коджахметовым
– Что в тебе изменилось, когда ты перешел на другой этап своей жизни – и профессиональный, и возрастной?
– Сейчас я более спокойный, уравновешенный, более расслабленный, вальяжный что ли. Работаю в питомнике, рублю дрова, копаю, могу позволить себе съездить на рыбалку. Это, конечно, требует большой дисциплины и планирования, потому что никто стабильно зарплату не платит, но я привык. Рассчитываешь только на себя.
– Тебя это тревожит, стрессы бывают, у тебя же большая семья?
– Да, стрессы бывают, но кайфа все-таки больше. Периодически поступают предложения вернуться на ТВ или пойти в штат куда-нибудь, но не готов я уже к такому ритму. У меня четверо детей в двух браках. Глеб и Яна – взрослые, и два сына – Арсений и Тимур. Тимка в этом году пошел в 1-й класс, ему 6,5 лет.
Глеб и Яна
Арсений и Тимур
– Если предположить, что ты вернешься на наёмную работу, как считаешь, будешь ощущать дискриминацию по возрастному признаку?
– Возраст не красит некоторые профессии. Репортер за 50 лет «в поле» уже будет выглядеть смешно, хотя, может, я ошибаюсь. С другой стороны, взрослые ведущие в кадре новостных или аналитических программ, на мой взгляд, добавляют рейтинга, зрители подсознательно им больше доверяют. Заметил, что ведущие на CNN и BBC – седовласые мужчины и женщины, это у нас почему-то культ молодости и красоты в новостях.
– Ты долгое время был лицом «Портрета недели». Была слава, узнаваемость в стране. Жалко было терять статус «звезды»?
– Узнаваемость осталась. Причем в сельской местности меня узнают по «Хабару», а в городах – по «Портрету». Вовремя уйти – тоже искусство.
Во время тренинга для госслужащих – как правильно себя вести со СМИ
– Изменился ли круг людей, с которыми ты общаешься?
– Да, сократился в разы. Когда работаешь в новостях, то поддерживаешь много контактов. Сейчас круг общения гораздо меньше, зато больше стало друзей, единомышленников, с кем я могу поехать на рыбалку или охоту, ведь времени на хобби стало больше.
– Сергей, как считаешь, деньги и счастье как-то взаимосвязаны?
– Я не считаю себя богатым человеком, но прекрасно понимаю, что есть и те, кто живут гораздо скромнее. У меня нет чувства зависти по отношению к богатым, я достаточно аскетичен в быту. Многих состоятельных людей знаю лично, знаю, как они заработали свой капитал. И, к сожалению, не все они фонтанируют счастьем: или расплатились за свое богатство отношениями с детьми, которых упустили, или здоровьем. Поэтому формула «деньги – счастье» не работает. Хотя, безусловно, деньги влияют на комфорт и качество жизни.
Многие считают, что счастье – это результат пути, а на самом деле оно в мелочах, здесь и сейчас. Ожидание, или когда ты откладываешь что-то в своей жизни на тот момент, когда ты будешь счастлив, оно отравляет. Банальная истина: чувствовать себя счастливым нужно сегодня, в эту самую минуту. И самое трудное – все время об этом помнить и следовать этому правилу. Можно просто «играть в счастье», делать вид и в какой-то момент вы действительно ощутите счастье.
– А что для тебя счастье? Давай подведем промежуточные итоги твоей жизни. Может, впереди еще лет 50 жизни…
– Я счастлив хотя бы потому, что моя мама жива и вполне неплохо себя чувствует в свои 91. В своем преклонном возрасте она живет отдельно, сама справляется, у нее прекрасная память. Пока мама жива, я еще ребенок. И, конечно, для меня очень важны семья, дети, близкие.
А что касается достижений, прожил бы я жизнь по-другому? Да нет, наверное. Я, честно говоря, большой разгильдяй, не пробовал выстраивать карьеру, писать диссертацию, корпеть над книгами. Я – свободный репортер. Каждый день – новая встреча, новые города, новые события. И в таком режиме мне было приятно работать. Думаю, большинство людей всю жизнь работает на одном месте, заходит в один и тот же лифт, в один и тот же кабинет, садится за один и тот же стол, никуда не ездит за редким исключением, не хочет перемен или боится новизны. Поэтому я доволен всем тем, что было в моей жизни, и еще будет.
– Были мысли об эмиграции?
– Это – моя страна, мой дом, мне некуда сбегать с этой подводной лодки. Меня не ждут ни в России, ни в Канаде, ни в Израиле, нигде. Уверен, что такой природы и таких душевных людей, как у нас, еще поискать. Я занимаюсь общественной работой, бизнесом, увлекаюсь подводной охотой, рыбачу, катаюсь на горных лыжах, управляю лодкой, много времени провожу на Балхаше или в горах, копаюсь на даче. Я люблю свою Родину.
С другой стороны, признаю, что в нашей жизни все меньше добра и позитива. Зайдешь в социальные сети, а там негатив льется из каждого угла. А людям хочется верить в сказку, им как воздух и вода нужны перспективы, сострадание, добро, нужны герои из обычных людей. Я сам стараюсь писать о хорошем: интересные истории или необычные люди – о таком, что дает нам надежду.
Ботагоз Сейдахметова
